…Песок был странный – не зеленый и не синий, а почти совсем желтый, с редкими вкраплениями блестящего кварца. На ощупь он напоминал муку, а на вкус – орехи жум-жума. Очень странный песок. Но годный.

Фхтагн почесал левую ложноножку правой, сплюнул песчинки и вздохнул.

- Марин, а ты меня любишь?

ЗАКАТ...

Моя цель была ближе, чем когда-либо. С наскоку пройдя перевал Погибших Праведников и одолев Железного стража, я приближался ко входу в долину Башен.

Садилось солнце. В его багряном свете долина – бескрайний лес изящных каменных игл – представала таинственной и прекрасной. Каждая из Башен, облачаясь в алые одежды светотени, поражала своей красотой, статью, абсолютной непохожестью на все остальные...

Душой.

 Да-да, именно так! Каждая из башен была произведением искусства, плодом фантазии какого-нибудь злого мага или сумасшедшего архитектора – и, как у картин и статуй, рассказов и песен, - у каждой из них была душа...

Я долго стоял на обрыве, разглядывая долину, не в силах оторваться от этого прекрасного зрелища. Но солнце спускалось все

- Здравствуй.
Я вздрогнул. Левая рука сбилась с аккорда, ногти скрежетнули по струнам.
- Здравствуй... – повторила незнакомка.
"Я не пил, не курил, вел здоровый образ жизни, - мелькнуло в голове. – Какого черта у меня в квартире делают непонятные девушки?"
Потом еще дошло, что незнакомка, видимо, вошла прямо сквозь закрытое (так и не расклеенное с зимы) окно. Через два слоя стекла. Это как.
То есть – Это Как?!
Я поднял на нее удивленные глаза и изрек:
- Там... два стекла было.
- Да?.. – девушкины брови подскочили вверх, а на губах заиграла улыбка. Ее удивление выглядело очень мило. – Прости, я не заметила. А где у тебя кухня? 

 

Клинок с тихим шелестом покинул ножны, я ощутил в ладони рифленую рукоять и приятную тяжесть оружия.

Почувствовав реальную опасность, Сфинкс моментально изменил позу – встал на четыре лапы и напружинился. Хвост, до этого спокойно лежавший на земле, начал мести песок.

- Но прочему? Мы же заплатим! Мы...

- Нет.

- Но...

- Я уже сказал. Нет.

- И вам совсем нас не жалко? – женщина, которую послали ко всемогущему трэмпу для переговоров, обожгла меня взглядом избитой собаки.

- Да не особо. Твари вроде этой сами по себе не приходят. Заслужили, ребята.

- Так вы знаете, кто это?

Черт.

- Да, знаю. И именно поэтому не пойду с ним воевать. Разбирайтесь сами.

- Мы боимся... – в сотый раз повторила она. - А вы – сильный, быстрый, вас нельзя убить, и...

 Это была большая дорога. Бетонная полоса тянулась через умирающий лес, разрезая его на две аккуратных половинки. Я шел по трассе, некогда ухоженной, а ныне – покрытой ямами и трещинами, словно лицо прокаженного. Шел уже третью ночь.

 Днем идти было невозможно – солнце накаляло асфальт, и дорога превращалась в огромную черную сковородку, отвратительно воняющую гудроном.  

 Такие трассы, «Дороги Исхода», были последним, что смогло сделать для своих сынов умирающее человечество. На большее не хватило сил.

Да и не помогли они никому, эти дороги. Вначале ведь никто не верил в Первое Правило Беглеца – «Путешествовать только вместе с трэмпом». Иначе будешь ходить по кругу. А я ведь еще помню те времена, когда по трассам шатались толпы обнадеженных людей, ездили машины… Вдоль дорог жили разбойники, занимавшиеся самым дурацким делом – отъемом имущества у ближнего накануне Армагеддона. Может, надеялись, что «обойдется»?

Не обошлось.

Перед опущенным к земле взглядом промелькнул носок правого сапога. Спустя секунду он сменился носком левого, а через две снова вошел в поле зрения. Правый носок – левый носок, правый-левый, правый-левый... Как короткий мультфильм, поставленный на цикл.

Остальные мои ощущения тоже не отличались разнообразием: легкие вдыхали сухой воздух пустыни, в нос бил запах гари, навечно поселившийся в этих местах; тяжко и внушительно бились о голень длинные ножны.

 Давно собираюсь переделать перевязь на портупею, чтобы носить меч за спиной, да все забываю... Впрочем, мое оружие, в ножнах оно или нет, все равно не может причинить хозяину никакого вреда. Даже мелкого, вроде синяков и потертостей...