Она ждала звонка. Бродила по квартире, пила несладкий кофе, бездумно сидела в сети… Ждала весь день. Вечером она села на любимый диван, поджала под себя ноги и, прижавшись щекой к теплой спинке, закрыла глаза…
Он позвонил. Она, заспанная, побежала в ванную, быстро сполоснула лицо, накрасилась. Одела тесную, неудобную, зато красивую юбку, кофточку… Выбежала на улицу. В двенадцать он ждал под часами – с букетом чайных роз. Как всегда – в костюме, подтянутый… Букет он держал, как веник – но он всегда его так держал, и это было очень-очень мило… Как всегда, она чуть-чуть опоздала… Они гуляли по зимнему морозному городу, среди огней и вдоль реки, целовались под фонарем, будто выдернутым из средневекового города - скрипящим, уютным, присыпанным снегом… Она говорила что-то очень ласковое и глупое, смотрела на него через цветы и улыбалась. Он молча прижимал ее к себе, искал губами губы – и улыбался тоже. Они пошли в ресторан – и не смотрели на цены. Они стояли в метро – и не могли расстаться… И не расстались. И не было никого в эту зимнюю ночь в простуженном городе – совсем-совсем никого, кто был бы счастливей, чем эти двое…
Она проснулась, обнимая пустоту. Была еще ночь. Узор на спинке дивана впечатался в щеку и слегка саднил. Она обиженно и потерянно запустила пальцы в шерстку огромного плюшевого медведя, которого использовала вместо подушки. Положила на него голову… Скоро алое шелковое сердечко, которое медведь держал в лапах, стало мокрым от слез. Вздрагивая, она забилась в угол дивана. Он не позвонил. Сказки не было. Забыл…
Встрепенулся телефон. - Родная, это ты? - Да… - ответила она, вытирая глаза медвежьей лапкой. Таким спокойным голосом, какой смогла изобразить. - Ты мне сейчас приснилась… Давай… Давай встретимся? - Давай… Под часами? - В двенадцать! И они улыбнулись – каждый на своем конце провода, будто бы зная тайну, не ведомую никому другому. Одну на двоих. Наверное, так оно и было.
